Многие люди путают амбиции и понты. Поэтому, когда ты видишь человека, занимающегося своим делом, и у него есть амбиции – это просто здорово. Человек без амбиций ничего не сможет достичь, потому что ему будет хватать того, что у него есть. Это самое страшное – когда человеку достаточно. Когда он перестает мечтать, стремиться чего-то достичь, чего-то большого.
Мой отец был очень хорошим мастером. Его все знали, уважали. Но он был абсолютно лишен амбиций, как почти все люди того поколения. Хорошая зарплата, что еще нужно? И даже когда пошли кооперативы, и я стал уговаривать отца открыть свой цех по пошиву обуви, он только отмахивался. У меня же, напротив, амбиции были всегда.
Первая большая цель – открыть свой цех по пошиву. Просто в то время кроме цехов ничего и не было. Но так сложилось, что мы живем в очень интересное время. Вернувшись из армии в гражданскую жизнь, я попал в разруху, в совершенно другую страну, не ту, которую я знал. Я не знал как, куда, что и почему, но, тем не менее, первую мастерскую открыл, когда мне только-только исполнилось двадцать пять лет, еще в Казахстане. Как раз пошли эти националистические движения – учить язык и т.п. В мастерской телевизор работал постоянно на канале, где транслировали азы, простые фразы из казахского языка. И однажды ко мне пришла бабушка в бархатной жилетке в национальном костюме. Зашла, я поговорил с ней по-казахски, и она ответила: «Какой хороший мастерской, всегда буду теперь сюда ходить!» То есть понимание сервиса у меня еще тогда было, человеку очень приятно, что какой-то армянин, живущий в Казахстане, говорит по-казахски и предлагает присесть, выпить чашку чая. Я так и не смог реализоваться у себя на Родине – в Казахстане, и первая мысль была бежать за границу. Такой стандартный маршрут — в Америку, в Голливуд.
Первый мой учитель, он не учил меня, я просто подглядывал у него, но, тем не менее, считаю его учителем. Он работал на фабрике главным конструктором и модельером. И когда он занял первое место на Всесоюзном конкурсе, ему, как главный приз, дали новенькую «Волгу». Кто помнит то время, должен понимать, что это значило, какое это признание. А директор фабрики ему говорит: «Ставь в гараж». — Как в гараж? Я же выиграл. – Ну, ты же от нашей фабрики выиграл, это казенное. Модельер обиделся и ушел. Вот такие амбиции, ушел в никуда, работал кондуктором на автобусе. Спустя несколько лет вместе с семьей уехал в Америку и стал личным обувщиком Майкла Джексона. Он рассказывал, что мог сидеть без работы несколько месяцев, и получать зарплату просто так. Но когда начинались гастроли, он работал круглые сутки, шил сапоги. И каждая пара – это индивидуально, каждая пара – это произведение искусства. Талант всегда пробьется.
Я для себя давно решил – раз не стал нефтяным магнатом, а стал обувных дел мастером, сапожником, то я должен стать лучшим в своей профессии. Когда приехал в Омск, был уверен, что уж в миллионом городе должно быть много хороших мастеров.
Я был молод, полон сил, энергии, фантазии. И тоже мечтал уехать. Супруга не захотела уезжать за границу, так мы и оказались в Омске. Закончил училище, потом институт. Хотя я считаю, что в нашей профессии главное – талант, руки и навыки. Если ты с детства находишься в этой культуре, если ты ребенком играешь у отца в мастерской, то шансов стать хорошим мастером у тебя намного больше, чем у молодежи, которая закончила институт с красным дипломом. Не отшив при этом ни одной пары обуви. Иногда мне приносят эскизы для дипломных работ, я смотрю на них и понимаю, что такую обувь сделать нереально, это же кожа, не пластилин, не гипс. Невозможно слепить все, что придет в голову.
Я хочу жить достойно, у меня есть свои мечты и свои желания.Я для себя давно решил – раз не стал нефтяным магнатом, а стал обувных дел мастером, сапожником, то я должен стать лучшим в своей профессии. Когда приехал в Омск, был уверен, что уж в миллионом городе должно быть много хороших мастеров. Через пару месяцев понял, что ошибался. Очень скоро я открыл свою собственную мастерскую и начал нанимать людей на работу, потому что сам не справлялся. Когда я открывался, вокруг меня было 5 ларьков. Все пальцем у виска крутили, считали меня ненормальным. Но у меня было конкурентное преимущество, я точно знал – то, что умею делать я, мои соседи не смогут. У меня совершенно другой подход к сервису. В нашей отрасли все по-простому, мастер может выйти к клиенту, неопрятно одетым с «селедкой» в руках. Я так не могу, у меня в салоне все должно быть красиво, должно быть максимально удобно для клиента. Я всю жизнь доказываю людям, что обувь – это не просто вещь, которую макают в грязь.
Я по обуви могу многое рассказать о человеке – на какой машине он ездит, чем занимается, в каком районе живет, и даже на каком этаже.
Обувь – это имидж, это ваше второе «я».Это обязательный атрибут, который говорит о вашем статусе, об отношении к жизни. Я по обуви могу многое рассказать о человеке – на какой машине он ездит, чем занимается, в каком районе живет, и даже на каком этаже. Человеческая ступня – это как отпечатки пальцев, у каждого свои. Можно даже характер считать.
Свое фирменное клеймо я сделал пятнадцать лет назад и стал ставить на обувь, с которой работал.Тогда еще не было бренда, но свое имя я уже ставил. Я хотел, чтобы люди знали, какую обувь они носят. И когда люди поносили, попробовали, они возвращались и заказывали уже 5 пар, потом всей своей семье. Они уже почувствовали разницу. Называть своим именем бизнес я не то чтобы не хотел, мне просто воспитание мешало. Я же был пионером, комсомольцем. Долгое время даже вывески не было на салоне. Но со временем появились люди, которые стали копировать меня. И хорошо, если бы делали качественно, но нет, видимо не хватало таланта, усидчивости. Просто открывали рядом точки, копировали элементы стиля. Самое плохое, что мои клиенты стали заходить к конкурентам, думая, что ко мне, и получали не то качество. В результате уже страдала моя репутация. Так что мое решение зарегистрировать фирменный стиль было скорее защитной реакцией.
Уже сейчас я понимаю, что сделал правильно. Теперь я могу оставить детям что-то большее, свое имя, свою репутацию, свое дело. Именно поэтому я занимаюсь продвижением своего собственного бренда, именно для этого работаю по восемнадцать часов в сутки, постоянно ищу новые пути развития бизнеса. Сейчас я многие вещи делаю на перспективу, на очень дальнюю перспективу. Результаты многих моих начинаний могут проявиться через года, или даже через десятилетия. И как это можно назвать – амбиции, дальновидность, блажь? Я не знаю, но я твердо уверен, что все делаю правильно, и что через время мои дети скажут мне спасибо.
Недавно узнал, что в Америке жила бабушка, которая в восемьдесят лет стала писать картины. Нигде не училась, просто решила стать художницей, и стала. Причем получила мировую известность, и умерла, когда ей было за сто лет, на самом пике популярности. Мне чуть за сорок, так что еще вся жизнь впереди. И я, конечно, мечтаю, что настанет такой момент, когда я буду только придумывать новые модели, целыми коллекциями, а воплощать мои идеи в жизнь будут мои же ученики. Или вернусь к своему увлечению молодости и буду писать маслом.
