Я наркоман, бывший. И я не верю во фразу – бывших наркоманов не бывает. Бывает, я уже девять лет не принимаю наркотики, не пью и не курю. Я считаю, это срок. Я уверен, что не вернусь к наркотикам, теперь у меня есть что терять — это моя семья. И у меня есть поддержка – это Бог.
Я начал курить анашу раньше, чем обычные сигареты. Тогда, в конце восьмидесятых, такой бум был, с Афганистана привозили траву по 5 рублей за коробок. Потом гастарбайтеры, никаких проблем достать и накуриться. Да и пивом баловались, я бриться начал в 14, выглядел старше сверстников, поэтому меня обычно пацаны просили купить пивка. Еще мы брали с собой кубинцев – негров, студентов-практикантов с шинного, за пивом. На них люди смотрели как на диковинку, и без очереди можно было отовариться.
Я родился в обеспеченной по советским временам семье. Но родители много работали, и времени на воспитание меня и моей младшей сестры у них небыло. Меня воспитывала улица, а я воспитывал сестру. Росли сами по себе, вот я такой и вырос. Я потом, когда вырос, во всех своих проблемах винил отца, просто всегда легче найти крайнего, чем разобраться в причинах. Я очень люблю готовить, и хотел поступить в кулинарное, но отец не дал, заставил идти в девятый класс. Я мог не разговаривать с отцом по несколько лет.
После школы поступил в Свердловское пожарное училище, по маминым стопам. Через год меня отчислили за плохое поведение, и я вернулся в Омск. И меня забрали в армию, на Сахалин, в город Невельск. Город-порт, одну сторону контролируют русские, другую корейцы. Я естественно тусил с русскими, и один товарищ сказал: не надо баловаться ерундой, анашой, надо колоть, вот это нормальная вещь. Так я перешел на тяжелые наркотики. 19 лет мне исполнилось.
В те времена, когда я вернулся из армии, в Омске героина не было. Попробовал ханку – не понравилось, я вообще эстетом был. Если наркотики – то героин или кокаин, если алкоголь – то виски или коньяк, водкой брезговал. Но какое-то время я обходился без тяжелых, так, пробовал синтетику, химию всякую. Я работать пошел в пожарную часть и параллельно учился в Новосибирской школе милиции. Закончил, получил лейтенанта, и пошел работать опером. В те времена все было просто, есть пистолет, удостоверение – дальше крутись, как хочешь. Вот мы и крутились.
А в 97 году в Омске уже можно было достать героин, сложно, но можно. Такой сотрудник — и анашу курил, не прекращая, и кололся, и все с рук сходило. Да я не один такой был, нас несколько. Всегда же думаешь – я не они, вот я не подсяду, а когда подсел – да я завтра брошу без проблем, это обычная история. С деньгами особых проблем не было, левачил, да и когда героин кончался, можно было пойти на точку и отобрать, я же опер. Но в 99-м году пришел новый начальник и начал мести, старых убирать, новых ставить. У меня в сейфе нашли наркотики и несколько левых паспортов, но раздувать не стали – предложили уйти по-хорошему, я и ушел.
Всегда же думаешь – я не они, вот я не подсяду, а когда подсел – да я завтра брошу без проблем, это обычная история.
Работать совершено не хотелось. Но за время службы в органах наладились отношения с бандитами, вот я начал с пацанами работать. Один раз забрали долга больше чем положено на несколько тысяч долларов. Поднялся кипишь и меня посадили на три с половиной года. Когда зачитывали приговор, я увидел, как переживает мой отец, и понял, что я ему не безразличен. Но осознал я это гораздо позднее, а тогда думал об одном, как его можно использовать. Отец, пользуясь своими связями, договорился, и меня оставили сидеть в Омске. Да и сидеть – громко сказано, работал на пожарном посту, трехкомнатная квартира со всеми удобствами. Ежемесячные свидания, отпуск, хозяин централа у меня в друзьях. Пол срока отсидел и освободился по УДО (Условно-досрочное освобождение). Понятно, что тюрьма меня ничему не научила, не перевоспитала, наоборот вышел оборзевшим, почувствовал безнаказанность.
Когда освободился – наркотики пошли по полной программе. Первая мысль на воле – где уколоться и только вторая о женщинах. Закончил курсы бармена и баристы, пошел работать в питейные заведения. При устройстве просто умалчивал о тюремной странице моей биографии. И на какое-то время подвязал с героином – перешел на клубные наркотики, ЛСД, кокаин, экстази. Потом у меня появился друг, который варил синтетику, слабее, чем современная соль – винт, но когда его колешь очень хочешь секса, поэтому я заблаговременно заказывал проституток. Работая в миллиардном клубе, я познакомился со своей будущей женой. Я тогда героин не принимал, и по мне было не заметно, просто гиперактивен и все.
Винт дал побочный эффект. И меня прямо с дня рождения родителей увезла скорая, кома печени (печень перестает чистить кровь, и грязная, не очищенная кровь попадает в организм, как правило смерть наступает в течение 20-40 минут). Там же стало понятно, что у меня все гепатиты. Все четыре. Около пяти месяцев я лежал в больнице, но колоться не перестал, мне наркотики туда привозили друзья. Родители вообще не знали что делать, я ведь не буйный был, ну наркоман, но из дома никогда ничего не уносил, одевался прилично, да и выглядел тоже, я и срок то получил не за наркоту. Ну конечно, когда все вскрылось, супруга забрала девятимесячного сына и уехала к маме, зачем ей этот геморрой.
Когда выписали из больницы – я забурился в героин по самое не хочу. Я понимал, что жить недолго осталось. Поставил на себе крест и понеслось. Однажды мама сказала – лучше бы ты умер, я бы один раз поплакала и все. Но меня и это не остановило. Довел я себя до такого состояния — весил 45 килограмм, при росте 180, есть практически ничего не мог, сразу рвало, организм все отвергал, печень разлагалась, да весь умирал потихоньку. Два грамма в день это очень большая доза, я колол – пять грамм. Деньги не проблема, я тогда торговал наркотиками. Поставщик – мой друг, особо не контролировал, да и деньги не сразу просил. Бывало исколю себе больше чем положено, остатки разбулыжу и в продажу их. Один раз под дозой пришел в православную церковь, не помню почему – помню, как встретили, не пустили внутрь и служитель мне сказал: не поможем мы тебе, иди к психологу.
Первая мысль, которая ко мне пришла, после того как я избавился от наркотиков — надо попросить прощения у родителей, сколько они страдали из-за меня.
Продолжалось все это долго – год. Потом мама смогла меня убедить сходить в протестантскую церковь. Там есть центр реабилитации для наркоманов, и кто-то ей сказал, что там помогают таким, как я. А тогда ситуация такая была нехорошая – в долги большие залез, зажало со всех сторон, я и поехал. Тогда еще подумал – все равно сдохну. Когда приехал туда, никому не сказал, что доза у меня огромная. Меня к вечеру начало гнуть страшно, всего наизнанку выворачивало. Подумал все, сейчас встану и уйду отсюда, так у меня ноги отказали – не смог встать с кровати. Руководитель реабилитации в шоке – сказал всем: молитесь, нам такого кренделя завезли, сдохнет сейчас – все сядем. Помню, лежу в кровати, всего ломает и я первый раз в своей жизни сказал: «Господи, если ты есть помоги», первый раз за 33 года, я вспомнил про Бога.
На удивление быстро пошел на поправку. Причем ничего медикаментозного не принимал, как обычно в клиниках, даже капельницы не ставили, только минералка. Через неделю меня за руки отвели в баню помыться, и организм потихоньку стал принимать еду. Через месяц я не только оправился, но и стал работать поваром — кормить ребят, вот так необычно сбылась детская мечта. Постепенно стал читать библию, молиться, никто не принуждал, сам дошел. И пришло понимание, что мне есть ради кого и для чего жить. Первая мысль, которая ко мне пришла, после того как я избавился от наркотиков — надо попросить прощения у родителей, сколько они страдали из-за меня. Уже тогда у меня начал формироваться свой план на жизнь. То чудо, которое со мной произошло, не моя заслуга, это дар, который мне дан свыше, и я должен использовать его, я должен рассказывать людям, помогать им преодолеть все трудности и избавиться от зависимости.
И в центре были случаи, когда я хотел встать и уйти. Разные бывают люди, тем более что там через такие испытания проходят. Помню, был один служитель, иногородний, Константин. Все его не любили. Нудный, докапывался до всех, особенно до меня: не то приготовил, не так приготовил, зачем заказал эти продукты? Такие периоды были, когда я хотел ему башку отвернуть, но сдерживался, и других студентов успокаивал. Но однажды сказал ему – Кость, я единственный человек, который к тебе нормально относится здесь и защищает тебя, так почему же ты, козел, травишь меня. После этого отношения наладились, и я понял, что словами можно добиться больше, чем грубой силой. Как-то Владимир, руководитель центра, сказал мне – Вадик не смотри на людей, они могут ошибаться, обижать тебя, вытирать о тебя ноги. Не обращай на это внимания. Для тебя есть только один пример, и это Иисус Христос. Я запомнил его слова навесгда.
Жена приехала ко мне на День рождения в центр. И начала ходить в церковь, сама, никто ее не принуждал. А потом мы снова поженились, так что я дважды официально женат на одной женщине. Конечно, после реабилитации было не просто, и финансовые проблемы к тому же. Но у меня была поддержка семьи, жена зарабатывала основные деньги, она все понимала. Не сразу конечно, присматривалась какое-то время, не сорвусь ли, но постепенно все наладилось, она родила второго сына, а потом и третьего. Воспитанием детей занимаюсь я, роль матери очень важна, но она дает теплоту, заботу, любовь. А отец дает знание, особенно сыновьям, и я не понимаю мужчин, которые ограничиваются только деньгами в воспитании детей, мол, я даю денег – а остальное не моя забота. Здесь главное не деньги. Закладывать основы нужно в самом раннем возрасте – до 5 лет, а то потом придется ломать, перевоспитывать. Я разговоры про наркотики с детьми еще не вел, маленькие. Но мы с супругой своим примером показываем, как правильно жить — не пьем, не курим, никогда не ругаемся в присутствии детей. И они видят разницу между нашей семьей и семьями сверстников.
Сейчас я служу в церкви, я дьякон, занимаюсь межконфессиональными связями. Параллельно стал работать в студии социального кино, а потом предложил зарегистрировать ее как СМИ и сам выдвинулся на должность главного редактора. Через фильмы мы можем рассказывать про все социальные проблемы большому количеству людей, показывать им и правильные и, главное, не правильные примеры. Один из наших фильмов – «Реквием по детству», получил Гран-при на кинофестивале «Дитя вселенной» в Каннах, правда, потом с меня налог взяли за этот приз. Но для меня премия не так важна, как то, что фильм удивил много людей. В настоящий момент мы, команда студии, больше всего обеспокоены проблемой Соли – это страшный наркотик, намного страшнее, чем все известные мне. Во-первых, быстрое привыкание, а во-вторых, такое разрушительное действие на организм – буквально через несколько месяцев человек становится овощем и уже никакая реабилитация ему не поможет. Мы даже сняли программу о Соли, а сейчас мы хотим снять фильм, и хотим, чтобы его везде показывали. Я даже за поддержкой обратился и к нашему губернатору, и главе Екатеринбурга Евгению Ройзману, оба ответили, ответы пришли и от лица нашего зам. министра здравоохранения и из мин. труда. Очень надеюсь, что это будут не просто слова, что нам реально помогут власти. К большому моему сожалению бизнесмены Омска пока молчат, либо им все равно, либо не понимают сложившейся ситуации. А все серьёзно, эта проблема цепляет всех, так или иначе.
