В нём поднимаются причины, по которым в России инновационные разработки в частности и импортозамещение вообще так тормозятся, какие инструменты нужны для решения этих проблем и что такое «свежее видение», которое действительно сможет сделать счастье всем, почти даром, и чтоб никто не ушёл обиженным. А также о вере в единорогов.
- Импортозамещение - это вообще комплексная штука. Мозги у нас есть. У нас не выстроена система коммерциализации. Тем же ВУЗам неинтересно патентовать какое-либо изобретение. Вот они его создают - скажем, ради гранта, экспертная комиссия подтверждает факт инновации - и эта инновация кладется на полочку. Потому что во-первых за патент надо платить. Во-вторых, все это дело надо содержать. В-третьих, это новые налоги. Получается – мы ещё даже не знаем, что у нас на полках по стране лежит, чтобы это коммерциализовать.
Дальше. Нет понимания, какого рода инновации действительно востребованы. Сидит некий профессор, и он исходит не из рынка – а из собственного представления. Вот кажется ему, что нужна новая круглая ручка. И всё тут.
Анатолий Валетов напоминает о том, что была развалена система научно-исследовательских институтов.
- Были эти отраслевые НИИ, которые были привязаны к производству. Они очень хорошо знали производственные цикли, все «бизнес-процессы» - и потому они шли от рынка. Они видели реальные, насущные потребности, и шли к себе и начинали там кроить, чертить схемы и так далее. Сегодня этого нет. Самим современным корпорациям выстроить RnD (Research and Development, прим. ред.) удалось в единичных случаях.
Проблема с деньгами стоит особняком. Взять у нас кредит – это крайне тяжело.
Кроме того, всего эти годы у нас не было государственной поддержки в плане «закупки своего». То, что есть в Америке – программа “Buy american”, политика протекционизма.
- Когда я учился в Америке, мне повезло стать свидетелем, как школы обязывали закупать «Макинтоши». Это были просто какие-то коробки, жутко неудобные, со стремными экранами, как ими пользоваться – непонятно. Но была программа, обязывавшая вкладывать в эти Маки бабки, фирма вкладывала все больше денег в развитие RnD – и мы знаем, чем всё закончилось. Apple сегодня – имя нарицательное. Та же Кремниевая долина – это же всё за гос. деньги. Она же не появилась сама по себе, по щелчку пальцев. Это тридцать, даже сорок лет кропотливой работы – когда, ВУЗы, тот же Стэнфорд, делали заказы, велись разработки, Министерство Обороны США вкладывало в это огромные деньги – всё ведь началось с оборонки тогда, кстати. Образно говоря – Кремниевая долина это симбиоз, как у нас называется, ОПК и частных инвестиций, стартапов и так далее. Американские военные приходили и говорили – «нам нужны компактные компьютеры (ноутбуки), чтобы мы в поле могли заниматься навигацией», или «нам нужны дроны». И потом это конвертировалось и шло в гражданское производство.
У нас этого нет. Не хватает… ну… понимания, наверное. Кто-то же придумал Кремниевую долину. Сегодня есть программы типа Darpa. У нас, казалось бы, есть Сколково – но давайте взглянем на разницу в бюджетах. За такие деньги, как у Сколково, не получится сделать такую же масштабную и крутую конфетку.
Нужны идеи, нужно общее видение, нужны деньги. Мозги у нас есть, они никуда не исчезали.
- И кое-что об инвестициях. Инвестиционный рынок, рынок частных инвестиций в России совсем молодой. В особенности, если говорить про технологические инвестиции. Ему от силы 15 лет. В начале инвестировали в основном крупные фонды, какие-то зарубежные инвестиционные фонды. Потом начали появляться фонды корпоративные, то есть крупные корпорации в поиске технологий для своих нужд, в том числе для диверсификации, начали так же инвестировать в технологические проекты. Конечно, есть несколько примеров российских фондов с российскими корнями, но, как правило, они инвестировали в проекты, которые могли бы масштабироваться - в первую очередь мы говорим об уходе на рынок США и Европы. Это нормальная стратегия, понятно, что все хотят условных так называемых единорогов. Как пример – пермская компания Миро. Для решения деловых задач, софт. Ребята стали единорогами, капитализация выше миллиарда. Штаб-квартира у них в США, основной рынок продаж - США. Причём команда разработки расположена в России. Так делают многие компании, которые таким образом масштабируются - команда остается здесь, потому что это дешевле. Но надо понимать, что для компании, которая хочет быстро расти (а стартап - это большой рост), требуется международная экспансия. Есть три главных региона - это Китай, но туда выходить тяжело в силу разных причин, не только технологическим компаниям, вообще в принципе. Америка, наиболее интересный для всех технологических компаний рынок, понятно. Европа тоже, но она более тяжелая. Надо понимать, что, несмотря на то, что это Европейский союз, продукт не будет восприниматься одинаково в Германии и во Франции, особенности менталитета, культуры, языковые и так далее, поэтому рынок фрагментированный. Поэтому всегда в первую очередь это США. Ну еще во многом потому, что там всегда была передовая венчурная инфраструктура, она выстраивалась долго, по сути с 70-х годов. В первую очередь это с Кремниевой (силиконовой) долиной связано. Но происходило это как, в начале были государственные инвестиции, понятно что во многом это был ВПК, который был заказчиком многих технологий, потому что многие технологии двойного назначения, о чём мы уже говорили выше. В эту работу начали втягиваться крупные университеты американские, ну вокруг этого начала выстраиваться инфраструктура, когда туда пришли крупные корпорации типа Амазона, Майкрософта, АйбиЭм, которые были в поиске разных решений, разных команд. Это все повлекло за собой массовый приход компаний со всего мира, и естественно, там же притянулись и инвесторы. Поэтому это сегодня место-мечта для многих технологических компаний.
В России же инфраструктура… немного квазивенчурная, я бы сказал. Как я уже говорил - да были фонды. Но фонды все-таки больше работали по сливкам, это не какая-то массовая история, единорогов в России не так много было. Я привел такие примеры, как Миро, Револют, но их единицы к сожалению, все-таки для страны с нашими возможностями – это очень малое количество, исключения. А как правило - команды уезжали, там дорабатывали продукт и выходили уже под флагами других стран. Хотя команды русскоязычные.
В целом получается, что институт венчурных инвестиций выстраивался – да, с приставкой «квази», потому что это было само государство. Да, были иностранные какие-то фонды, и наши фонды, но в основном это были проекты, в которые инвестировали - и вывозили куда-то за рубеж. В остальном же были институты типа РВК (Российская венчурная компания), который первый был создан и начал инвестировать в проекты Фрии (Фонд развития интернет инициатив). Тоже в свое время сделал большое дело, поскольку начал работать с маленькими чеками и веером их распределять приходившим IT компаниям. Эдакий быстрый старт. Условно «на тебе миллион рублей и давай, начинай». И это важно на венчурном рынке.
Мы говорим про фонды, про корпорации, которые инвестируют, про государственную поддержку, но есть еще один важный элемент, важнейший - это бизнес-ангелы, венчурные инвесторы, частные венчурные инвесторы. В той же Америке их десятки тысяч. Есть реестр бизнес-ангелов, их действительно десятки тысяч. Это люди, готовые инвестировать на самом первом этапе, когда еще многие фонды даже не смотрят, условно, на уровне денег. Когда пришла команда, у них есть идея, ну - прототип, какой-то начальный код, , презентация, и горящие глаза. И, как правило, бизнес-ангел выступает не просто инвестором, он еще выступает как бы ментором. Он часто может посоветовать, как правильно выстроить финансовые затраты, построить модель. Он же может помочь дальше, со следующим раундом привлечения средств, потому что очень часто фонды смотрят - а кто там был бизнес-ангелом на начальном этапе. Это часто тоже играет очень большую роль. И вот этот класс частных инвесторов, он именно как институт стал появляться совсем недавно. То есть, конечно, всегда были какие-то индивидуальные товарищи, которые инвестировали в компании, но это были единицы. И они действовали разрозненно. А вот так, чтобы появился такой институт, первый такой пример - это Angels Deck, сообщество частных инвесторов России, которых сегодня уже 700 человек. Организации чуть больше двух лет, но, тем не менее, мы видим, что у людей появилась реальная возможность объединиться вокруг идеи инвестировать коллективно. Что кто-то может выйти и сказать: «Ребят, ко мне пришла команда, суперклассный проект, я его изучил, я в него верю, соответственно, я готов проинвестировать 20%, кто со мной, вперед». Соответственно, образные 6 инвесторов поднимают руку: «Слушай, Вась, мы знаем, что ты инвестируешь хорошо, профессионально, если ты туда идешь, мы тоже идем». И вот этот эффект, я не знаю как его назвать… домино, но в хорошем плане, это помогло. Система синдицирования сделок, совсем новая для нашего рынка, но она позволила сломить восприятие, что инвестировать нужно только в недвижимость, ну максимум рынок акций. А стартап это что-то страшно ужасное. И, вот такой нетворк, за счет того, что объединяются многие инвесторы, позволил проинвестировать в десятки сделок за очень короткий срок. Подобными коллективными инвестициями. Но схема Angels Deck была тоже построена на плюс-минус традиционных подходах к венчурному инвестированию, в первую очередь они смотрели на компании, которые могут выйти на рынки США и так далее. Поэтому структурировались все сделки тоже за рубежом, не в российской юрисдикции. Несмотря на то, что изначально это российский проект. Но мы видим, что есть огромный спрос со стороны российских технологических компаний, которые… не обязательно все они могут масштабироваться. Но они так же интересны для частных инвесторов. И чтобы создать возможности для структурирования таких сделок именно в России, особенно учитывая все последние геополитические события, нам сейчас нужно максимально мобилизовать инвестиционный капитал (а мы знаем, что он есть, цифры об этом свидетельствуют), и помочь объединить инвесторов, которые готовы инвестировать в российские проекты с российским будущим внутри России.
