Почему-то сейчас никто этого не помнит. Почему-то омичи изо всех сил ищут справедливости, а «Газпром» вяло предоставляет какие-то оправдания. Как было в начале − стали забывать. И как потом в лихие девяностые завод вдруг перестал быть заводом, а стал «Сибнефтью», и как утонул директор «ОНПЗ» Лицкевич тоже стали забывать.
Теперь это государственная компания, государство, в котором наш город – часть. И налоги «Газпром» платит государству, из которых потом, по идее, должны формироваться пенсии. Так чем недовольны омичи? Почему все чаще они задают вопросы о налогах и об экологии, почему эти вопросы становятся все злее, агрессивнее? Может быть, правы те, кто говорит – «Вам мало улицы Валиханова и улицы Ленина?» Вам мало?
А если люди обидятся и перестанут работать на «ОНПЗ»? Привезут работников из места прописки налогоплательщика Санкт-Петербурга? Вырвут из пикетов у Исаакиевского собора интеллигенцию, наденут на них фирменные каски и привезут на завод?
Почему, когда я смотрю на чудную фотографию Андрея Кудрявцева, я думаю не о том, какой он талантливый? Отчего мне жутко, и я рад, что моя дочь не видит этого, и никогда не увидит? Почему из экскурсии по «ОНПЗ» я вспоминаю не идеальную чистоту на самом заводе, а километры «мертвой» земли на окраинах поселка Нефтяников? Почему, гуляя по улице Ленина, я не вспоминаю доброе лицо Миллера, а вспоминаю ту старую улицу, живую, без гранита, но живую. По которой гуляли люди, на которой работали и зарабатывали. И когда Андрей Терентьев из ГазпромНефти красноречиво и убедительно рассказывает о самом чистом в мире бензине, я верю, но почему то думаю о самых высоких ценах на самое лучшее топливо.
И опять я думаю, почему в стране где так много нефти, в стране, где нефть является народным достоянием, этот самый народ платит самую высокую цену и в прямом и в переносном смысле слова?
Население города разделено. Самая большая часть считает, что это нечестно, чтобы дышали отравой мы, а деньги получали другие. Кто-то хочет свалить из города побыстрее. А кого-то все устраивает, потому что они и есть те самые другие, которые получают.
Город раздали. По кускам. Оставив нам тот самый прожиточный минимум. В том, что происходит сейчас, не виноваты ни этот губернатор, ни этот мэр, − виноваты мы. Мы сами молчали тогда, и мы молчим сейчас. Тогда − потому что не понимали, теперь − потому что думаем, что наше мнение никого не интересует. И ничего не решает. И мы правы. Наше мнение не решит ничего, − налоги будут уходить из Омска, а мы можем рассчитывать только на подачки. И то при условии, что будем вести себя хорошо.
Но я скажу. Я скажу – я не согласен. Раз уж так получилось, что завод построен здесь, что отходы от его жизнедеятельности должны вдыхать все мы, так платите за это. Не столько, сколько решили вы. Платите нормально. Я знаю − меня услышат, верю − со мной согласятся и надеюсь, − начнут задавать вопросы. А значит, я достигну цели. Главное, чтобы люди начинали задавать вопросы, начинали думать и хотя бы допускать возможность того, что изменения возможны.